Я [унижаю] аристо - Рик Рентон

не сам в опорник записи с камер относил. А во-вторых — мы ж для дела! Да и потом… Кто из нормальных людей будет переживать о том, что серым сдали какого-то барчука-мокрушника? Все только порадуются.

— Твоя правда… Ладно. До связи тогда. Наберу, как пропишусь.

— Чмоки, красавчик!

И я спрятал мобилку обратно в пришитый изнутри к футболке карман.

Значит, пока всё идёт по плану. И уже скоро я не только снова окажусь в городе помимо воли моей чёрной сиделки, но ещё и совсем рядом со своим братом. Главное, чтобы тюремная чапта «северов» теперь не подвела…

Как и путешествие на беспилотнике в компании с Кнопкой, путь в обществе жандармов до центрального района столицы занял около часа. И когда тяжёлая дверь броневика снова открылась, снаружи опять была закрытая территория.

Только, в отличие от вылизанного паркового пейзажа ликеума, теперь меня с трёх сторон окружали высокие кирпичные стены с рядами колючки наверху. А с четвёртой — здание знакомого всему городу тёмно-красного цвета. Один из высоких корпусов «Шашек». И широкие стальные двери входа местную приёмную.

Интересно, князья в таких заведения проходят все те же въездные процедуры, что и в наших околотках? Пальцы наверняка лишний раз откатают — чисто повредничать. А вот как у них с душевой, к примеру? Неужели князя прямо в обычный санпропускник затолкают?

Но не успел я толком осмотреться, как серый лейтенант вдруг подтолкнул меня совсем в другую сторону от входа:

— Сюда! — Тычок в плечо развернул влево. И жандарм уже более настойчиво пихнул в меня спину, когда я чуть замешкался. — Шуруй давай, благородие, мля… Для тебя тут специальную хату уже организовали…

Всё-таки и правда специальную? Но почему тогда остальные конвойные так недобро ухмыльнулись при этих словах…

Глава 5

Пресс-хата

— Шуруйте реще, ваше благородие! — как только мы зашли за угол, тычок в спину оказался уже куда чувствительнее предыдущих прикосновений моих конвоиров. Должно быть тут, в отличие от стоянки служебного транспорта, нет камер.

А моих будущих показаний они не боятся? Слово аристо против их вяканья потяжелее будет…

— Не тормози, барчук! — Это был уже не тычок а самый настоящий удар. Пора отвечать…

Я не без труда поймал равновесие после толчка. И покосился на того полноватого жандарма, который только что ударил меня в спину:

— Геморроя у тебя, случаем, нет, серый?

— Чего-о⁈ — Плотный конвоир непонимающе нахмурился.

— Позаботься о своей заднице заранее, крепыш. Когда тебя попрут со службы, сможешь зарабатывать только ею. Ну или изучи технику горлового ми…

— У с-сук!..

— Хват! — Лейтенант, который шагал за нами на небольшом удалении, заставил подчинённого замереть с занесённым над моим затылком кулаком. — Охолони. Пусть брешет, чё хочет. Щас ему самому дыркой поработать придётся…

— Хы… — Пухлый Хват усмехнулся и снова толкнул меня открытой пятернёй. — И ротик тоже готовь, шутник…

Понятно, синяков оставлять не хотят. И насчёт того, что сказал лейтенант, тоже понятно. Меня не в приёмник ведут. А сразу в пресс-хату. Знаю я такую фишку, хотя на практике ещё не встречал…

Официально напишут, что в приёмке случился какой-то технический затык. И пришлось помариновать меня где-нибудь в машине до момента устранения. Вот только всё это время я должен буду провести не в душном броневичке. А в каком-нибудь специальном закутке. И после этого короткого времяпровождения я сам, по идее, не захочу давать показания, кем бы я на самом деле ни был. Ни аристо, ни обычный арестант никогда добровольно не расскажут о том, что с ними делали в пресс-хате. Первому после такого собраться руки жать перестанут. А второй, когда попадёт на зону — вообще будет жить в углу с отдельной дырявой посудой…

И такая заковыка, конечно, не входила в мой план. Похоже, что у того хлыща из «Нарцисса» связи были получше, чем у Шубских… И теперь эти связи хотят, чтобы я ощутил все прелести предварительного заключения. А не только курортные условия для благородных.

Ну да ладно. Без паники. Это, как говорится, не первое моё родео. И если настоящий Евгорий уже, наверное, затрясся бы, то я-то стреляный воробей. Ну или хотя бы воробей, которому много чего рассказали более опытные криминальные приятели…

Уйти целым из камеры с отморозками можно несколькими способами.

Можно сразу как-то покалечить себя для того, чтобы у охраны не было другого выхода, кроме как отправить арестанта в лазарет. Прямо по серьёзке. Просто биться головой о стену бесполезно. Лучше всего что-то порезать, чтобы кровищи было много, но не особо опасно. Например, вены поперёк… Пока затянутся — даже бесплатный адвокат уже успеет прорваться через все искусственные препоны и добьётся перевода в нормальную камеру.

Можно наоборот — покалечить тех, кто окажется внутри. Это, конечно, сложнее. Хотя придурки, работающие на начальство в таких местах, как правило, хорошей физической формой не отличаются. От того и идут на сотрудничество — среди обычных «пленных» им редко удаётся протиснуться дальше параши. Опытные урки таких мразей сразу выкупают. Но численный перевес наверняка будет внушительным. К тому же такая тактика опаснее — с точки зрения тяжести дальнейшего наказания. Срок у обычного арестанта после такого бунта против системы вырастет кратно. Хотя на зоне будет жить даже лучше, чем мог бы до того. Хозяйских придурков, которые обитают в пресс-хатах, никто не любит. А аристо избиение черни наверняка вообще сойдёт с рук. Разве что штраф какой выпишут для проформы…

Есть и третий способ — самый безопасный. И, в то же время, самый сложный. Можно дать понять отморозкам, что у тебя самого есть связи, способные превратить их дальнейшую жизнь в кошмар. Как и говорил Ромул — связи решают всё. И не только в аристократических кругах.

Но кого я могу тут припомнить, если даже влияния рода Шубских здесь не боятся? А люди «северов» по эту сторону решётки то ли проворонили мой приезд, то ли, опять-таки, не дотягивают по влиятельности до тех, кто стоит за тем мажором из спорт-клуба.

Намекнуть на дружбу с зекистанской диаспорой? Пожалуй, это можно попробовать. Бородачи мне, конечно, по-большому счёту, ничего сейчас не должны. Но отморозки в пресс-хате об этом не знают. А я, в свою очередь, знаю пару горских имён, которые звучат в этом городе погромче, чем имя того же старого Ашмеда. И могу припомнить не только их кликухи, но и эпизоды